Радости и разочарования отца Александра Шмемана

Прот. Александр Шмеман. Дневники. 1973 - 1983. - М.: Русский путь, 2005. - 720 с., 3000 экз.

В издательстве "Русский путь" вышли "Дневники" о. Александра Шмемана, легендарной фигуры русского зарубежья.
Он вырос в русском Париже 30-х годов. Но по-настоящему его талант раскрылся в Америке, куда он вместе с семьей переехал в 1951 г. Здесь он писал свои книги, здесь преподавал и читал лекции, здесь на протяжении ряда лет выступал с ежедневными беседами на радио "Свобода".
Жизнь его была расписана буквально по минутам, и дневник помогал священнику "не раствориться в суете". "Не столько желание все записать, а своего рода посещение самого себя, "визит", хотя бы и короткий", - так высказался он о цели своих заметок.
В восьми тетрадках о. Александра запечатлелись его радости и разочарования, сомнения и надежды. И еще в них - рассказы о встречах: круг общения автора был чрезвычайно широк, в его записях встречаются имена Струве, Максимова, Бродского, Иваска, Войновича, Гинзбурга, Коржавина и т.д. И еще - мысли о прочитанных книгах (священник хорошо знал английский, французский и русский языки, и выписывал целые абзацы из особенно заинтересовавших его изданий), реакция на политические события.
И все-таки центральное место в его тетрадях занимают размышления о духовном пути и об иерархии ценностей.
Сегодня не в меру ретивые сторонники светскости и прогресса при слове "духовность" готовы схватиться за пистолет. Интересно, что о. Александр предвидел подобную реакцию на православие, и связывал ее не только с действием зла, но и с редукцией самого христианства. "Поразительно, как люди, "интересующиеся духовной жизнью", - не любят Христа и Евангелие", - записывает он в одном месте. И в другом: "Начало ложной религии - неумение радоваться, вернее - отказ от радости… Чувство вины, морализм не освобождают от мира и его соблазнов. Радость - основа свободы, в которой мы призваны стоять".
С именем о. Александра связано так называемое "литургическое возрождение", попытка вернуться к незамутненной политикой и клерикализмом вере. Из-за отказа священника следовать "преданиям старцев" некоторые современные "ревнители не по разуму" поставили на его работах печать "модернист и обновленец". Не случайно в середине 90-х во дворе Екатеринбургской семинарии "новые инквизиторы" устроили костер из книг оо. А. Меня, И. Мейендорфа и рецензируемого автора. Это пламя лишний раз подтвердило чудовищную слепоту фундаменталистов, но речь сейчас не о них.
О. Александр был вполне традиционным человеком. И отстаивал традиционное место религии в мире, сопротивлялся, как мог, ее превращению в комбинат ритуальных услуг, в ширпотреб: "Говорят: хорошо, что исчезла религия страха. Как будто это только психология, каприз, а не основное - основной опыт жизни, смотрящийся в смерть… Дешевка современного понимания религии как духовного ширпотреба… Убрали дьявола, потом ад, потом грех - и вот ничего не осталось, кроме этого ширпотреба: либо очевидного жульничества, либо расплывчатого гуманизма. Однако страха, даже религиозного страха, в мире гораздо больше, чем раньше, только это совсем не страх Божий".
Особая тема в дневнике - судьбы русской эмиграции, отдельных людей и всего сообщества в целом. Автор пишет об "эмигрантском мифе", о его иллюзорности и силе. О его способности хранить память и оставаться совершенно "непромокаемым" для реальности. Одна из иллюстраций действия мифа - полковой молебен семеновцев в Париже. Перед нами возникает "группа седеющих людей, уходящих в свете фонарей в промозглый парижский вечер из русского собора, после вечной памяти "Державным шефам". "Когда этот молебен перестанет устраиваться, что-то кончится, - замечает о. Александр. - Что именно? Не Семеновский полк, конечно, которого нет уже пятьдесят лет. Некая платоновская идея. Память о памяти, воспоминание о воспоминании".
Невозможно обойти молчанием литературный дар Шмемана. Его "Дневники" напоминают о "французской традиции" эпистолярного жанра. Даже трудно передаваемые оттенки мысли и чувства он умудряется выразить изящно и просто. Что же говорить о его зарисовках с натуры? Буквально двумя-тремя фразами он создает музыкальные, поэтические пейзажи или насыщенные внутренними коллизиями полотна. Вот, к примеру, как он рисует советскую церковную делегацию: "Сидел с о. Виталием Боровым, единственным с человеческим и даже страдальческим лицом. Остальные - какие-то благообразно окаменелые, одинаковые, на одно лицо, с тем же выражением, теми же улыбками".
По своим политическим взглядам о. Александр относился к консерваторам, "правым". В его записях нередко можно встретить эскапады, вроде "теперь к власти пришла прежде всего демагогия, вся гнилая, плоская социалистическая мифология", или "можно подумать, что весь мир только и занят что защитой human right террористов - в Германии, в Ирландии, в Италии. И вот, по Розанову, "мерзавцы разрывают мир". В то же время правизна Шмемана была достаточно условной, никакие крайности он не принимал. В этом, к слову, были его кардинальные расхождения с Солженицыным. Высоко ценя творчество автора "Архипелага ГУЛАГа", о. Александр настороженно относился к идеологии писателя, которая была ему "несозвучна".
Он умер от рака 13 декабря 1983 г., а последняя запись в дневнике датируется 1 июня. О. Александр знал о диагнозе и готовился к уходу…
И в заключение - еще одна цитата, из последней проповеди Шмемана, сказанной в День Благодарения (24 ноября): "Всякий, кто способен благодарить, достоин спасения и вечной радости… Благодарим Тебя, Господи, за посланные нам страдания, ибо они очищают нас от самости и напоминают нам об "едином на потребу", о Твоем вечном Царствии. Благодарим Тебя, Господи, что ты дал нам эту страну, где мы можем свободно служить Тебе. Благодарим Тебя, Господи, за наши семьи: за мужей, жен, особенно за детей, которые учат нас, как славить имя Твое святое в радости, движении и святой возне…"

Сергей Матвеев


Верх страницы


RingNet © 2003      
Используются технологии uCoz