Миссионерская площадка или поле битвы?

Музеи, уже в силу того, что многие произведения искусства созданы на христианские мотивы, представляют собой некую миссионерскую площадку. Храмы и монастыри, в свою очередь, также могут выполнять подобную функцию.
В этом я убедился во время однодневной автобусной экскурсии, организованной фирмой "Мостуризм". Экскурсовод Петров решительно заводил группу в церковные ограды, где ее встречала какая-нибудь матушка и рассказывала разные истории, показывала реликвии. Конечно, можно поехать, скажем, на святой источник в село Колюпаново в составе паломнической группы. Но это будет уже совсем другой контекст. И другие люди, и другое наполнение времени: долгое стояние в храме, у источника, окунание. На экскурсии же все пунктирно. Кроме Колюпанова надо успеть и в Алексин, и в Тулу. И верующих в группе совсем немного, не ради них заскакивают в светлое место.
Спустятся туристы вниз по длинной лестнице, постоят у часовенки, выпьют ключевой воды. И дальше. У кого-то вся эта история вскоре начисто сотрется в памяти. А у кого-то, может быть, всплывет - в свой час.
Музеи и церковь могут мирно сосуществовать под одной крышей и помогать друг другу. Скажем, храм святителя Николая в Толмачах при Государственной Третьяковской галерее являет собой уникальный пример сотрудничества РПЦ МП и музейщиков. Здесь совершаются богослужения, верующие имеют возможность молиться перед чтимыми иконами. И в то же время сюда приходят посетители галереи - как в один из музейных залов. Интересно, что культурная составляющая влияет на духовную жизнь прихода, и, как видится, в лучшую сторону. Скажем, в храме раз в год исполняется "Всенощное бдение" Рахманинова. Когда-то ежегодное исполнение рахманиновской "Всенощной" собирало музыкантов и творческую интеллигенцию под своды ближайшего к Третьяковской галерее действующего в советские годы храма "Всех скорбящих Радосте" на Большой Ордынке. Теперь эта традиция, имеющая важное миссионерское значение, возобновлена в храме свт. Николая.
В качестве примера добрых отношений можно привести Новодевичий монастырь в Москве и Николо-Зарецкую церковь в Туле (она является частью музея "Некрополь Демидовых"). Более того, церковь сама может организовывать музеи.
Самый, наверное, знаменитый церковный музей - это экспозиция храма Христа Спасителя. В самом центре Москвы - удобно. К тому же бесплатный вход. Здесь часто проходят выставки: и рождественских вертепов из Италии, и богородичных икон со всей страны, и экспонатов из музея-заповедника "Кижи".
Глядя на все это богатство, воочию убеждаешься: у музеев и церкви широкое поле для сотрудничества. И только битвы за собственность мешают выстраиванию нормальных отношений.
Но эти битвы, к сожалению, продолжаются. И последняя по времени из них - борьба за Рязанский кремль. Напомним, что 22 февраля 2006 г. руководство Русской православной церкви обратилось к президенту с просьбой передать весь комплекс бывших церковных зданий Рязанской епархии. Вскоре последовала резолюция Владимира Путина: "Фрадкову М.Е., Грефу Г.О. Прошу рассмотреть и предложить вариант положительного решения". Так кремль оказался на осадном положении. И эта осада длится уже больше года. Недавно общественный комитет в защиту историко-архитектурного музея-заповедника направил письмо на имя первого вице-премьера РФ Дмитрия Медведева. В нем, в частности, говорится: "В последнее время Рязанская епархия претендует на дворец Олега, несмотря на то что это не церковное, а гражданское строение, и, по нормам законодательства, его передача не может быть осуществлена. Дворец Олега - здание, занимающее около 2,5 тыс. кв. метров, где размещены фонды, экспозиции и выставки, сохранились резные белокаменные порталы, изразцовые печи, каменные своды XVII века".
В ноябре прошлого года начальник управления недвижимым и движимым имуществом Росимущества Наталья Сергунина единственным способом решения конфликта епархии и музея-заповедника назвала перевод музейных экспонатов Рязанского кремля. С этим мнением категорически не согласна музейная общественность, которая твердо убеждена, что передача ценностей епархии означает их разбазаривание. Случай с Костромой, где был ликвидирован музей-заповедник федерального значения "Ипатьевский монастырь", наглядное тому подтверждение. К тому же нет уверенности, что народное достояние не будет под шумок растащено какими-нибудь братками. В защиту Рязанского кремля, как известно, выступили видные ученые и общественные организации, больше двадцати тысяч жителей Рязани также выразили свой протест.
Так что такого рода инициативы, бесспорно, наносят урон церковному имиджу. И здесь возникает вопрос об их природе. Насколько они церковны по своей сути? Понимают ли религиозные лидеры, что подобные действия нацелены на разрыв исторически сложившегося, но ставшего в последнее время столь хрупким единства Русской православной церкви и отечественной культуры? Что все-таки важнее для Церкви (с большой буквы) - получить в собственность пусть и дорогие, но все же камни, или сохранить доброе имя среди соотечественников? Что важнее - миссионерская работа или бесконечный ремонт и строительство, на которые вечно не хватает денег, и которые намертво привязывают клир к бизнес-структурам? Или, может быть, для Церкви лучше ютиться в маленьких храмах и даже в квартирах, и делать Христово дело, как это было в эмигрантском Париже? В конечном счете, оценка всех этих инициатив внутри церковной ограды упирается в проблемы экклезиологии - богословского понимания того, что же такое Церковь, то есть прежде всего в вопросы, связанные с устройством жизни общин и приходов и с их деятельностью, в том числе и в "мире сем". Упирается и в само видение Церкви церковными руководителями (к сожалению, зачастую оказывающимися и в светском, и в церковном смысле безграмотными) и мирянами. Опыт показывает, что консолидированного церковного ответа на "экклезиологический вызов" сегодня нет.